Entry tags:
2013-02-21
(no subject)
Из Питера я вылетал в 5:30, было проще не ложиться, чтобы выехать в аэропорт в пол-четвертого.Я люблю уезжать в конце ночи, когда дороги и аэропорты почти пусты - в это время во мне звенит какая-то атавистическая струна, которую днем не слышно за городским шумом.
Хорошо, что мой путь в Болгарию начался с Петроградской - я смог проехать город насквозь и попрощаться с ним. Питер для меня кончается за Триумфальной аркой - дальше уже можно не смотреть в окно, окинуться на сиденье и закурить. Все, уже уехал. Оставшиеся километры и время в аэропорту - не в счет. Можно в одиночестве пить кофе в дальнем углу, курить на пандусе, чувствовать, что ты уже не здесь.
А потом, уже в воздухе, можно разглядывать пассажиров.
В соседнем ряду сидели трое мужчин. У старшего было грубое, небрежно размеченное лицо; у того, что справа - безвольное, размытое, а тот, что слева, был почти красив. У всех были прямые короткие носы, выступающая нижняя губа, большие лбы - вероятно, отец с сыновьями. Миллиметр тут, полсантиметра там — и мы видим то красоту, то уродство.
Никогда не перестану этому удивляться.
Хорошо, что мой путь в Болгарию начался с Петроградской - я смог проехать город насквозь и попрощаться с ним. Питер для меня кончается за Триумфальной аркой - дальше уже можно не смотреть в окно, окинуться на сиденье и закурить. Все, уже уехал. Оставшиеся километры и время в аэропорту - не в счет. Можно в одиночестве пить кофе в дальнем углу, курить на пандусе, чувствовать, что ты уже не здесь.
А потом, уже в воздухе, можно разглядывать пассажиров.
В соседнем ряду сидели трое мужчин. У старшего было грубое, небрежно размеченное лицо; у того, что справа - безвольное, размытое, а тот, что слева, был почти красив. У всех были прямые короткие носы, выступающая нижняя губа, большие лбы - вероятно, отец с сыновьями. Миллиметр тут, полсантиметра там — и мы видим то красоту, то уродство.
Никогда не перестану этому удивляться.